Но значит ли это, что полинезийцы реально запустили шестое массовое вымирание? Нет. Все вымершие виды существовали в географически очень ограниченных ареалах малых островов. На смену им часто приходили так называемые инвазивные виды с той же экологической ролью. Гибель таких видов — ущерб для биоразнообразия, но никакого отношения к угрозе настоящего массового вымирания она не имеет. Крупные континенты от нее никак не пострадали.
Конечно, есть случаи, когда пострадали целые континенты. Как Naked Science уже писал, истребление людьми австралийских крупных травоядных примерно 40 тысяч лет назад стало серьезной проблемой для всех экосистем Австралии: только крупные травоядные могут вносить в почву достаточно фосфора, а без них начинается фосфородефицит, деформирующий всю растительную экосистему.
Одичавший верблюд в Австралии.Австралийцы, известные своим отношением к диким зверям, продолжают убивать верблюдов с вертолетов, оставляя тысячи гниющих трупов животных в пустынях. Эти массовые убийства оправдывают как борьбу с инвазивным видом (даже несмотря на то, что верблюд не угрожает видам местным и разносит по почвам фосфор). К счастью, борьба бессмысленна: верблюды населяют пустынные районы Австралии, поэтому истребить их там люди не смогут.Wikimedia Commons
Но и тут трудно говорить об угрозе массового вымирания. Через 40 тысяч лет после гибели дипротодонов и им подобных европейцы завезли в Австралию верблюдов, коней и свиней. Многие из них одичали и сейчас водятся на новом континенте во множестве, постепенно восстанавливая цепь распределения фосфора в почвах.
Чтобы добиться уровня массового вымирания, нужно чем-то сильно отравить океан — заметно сильнее, чем мы сейчас это делаем. Наверное, война с использованием термоядерных боеприпасов и кобальта-60 могла бы дать такой эффект. Возьмем последнее и неплохо изученное событие такого рода — гибель динозавров. Там были тьма и холод, ноль фотосинтеза в первые полгода. Чтобы так загрязнить атмосферу сегодня, понадобится событие аналогичного масштаба — термоядерная война могла бы справиться с задачей.
Вычисляем невычислимое
Еще одна большая проблема современных расчетов, пытающихся подтвердить идею шестого массового вымирания: опора на шаткие цифры. Как мы отмечали, группа Эрлиха считает, что один вид живет в среднем полмиллиона лет. Другие группы называют и цифры в миллион лет. На этом фоне 477 видов позвоночных — из 45 тысяч, — погибших за прошлый век, впечатляют. Вот только вопрос: откуда мы узнали, сколько в среднем живет биологический вид?
Ярослов Попов комментирует ситуацию так: «Если речь идет о вымираниях прошлого, то чрезвычайно сложно — и в ряде случаев невозможно — точно установить, когда вид появился и когда вымер, особенно если речь о наземных видах. Для них точность датировок периода существования вида можно дать только с вероятной ошибкой в миллионы лет. С морской фауной проще — там виды существуют от полумиллиона лет до двух-трех миллионов лет. Наземные виды можно оценить лишь по недавним видам, давшим много находок, — и там время существования всего несколько сот тысяч лет (мамонты, например). Еще точно можно сказать, что виды не живут десятки миллионов лет — включая тех же, допустим, латимерий, которых часто не совсем корректно называют «живыми ископаемыми». На самом деле, это точно не тот вид, что жил тогда, хотя семейство то, но ни вид, ни род не совпадают с ископаемыми кистеперыми рыбами».
Добавим: и с мамонтами все непросто. Naked Science не так давно писал, что они, оказывается, существовали на Таймыре до 3900 лет назад, и теперь похожие данные всплывают по Северной Америке. Если мы не можем быть уверенными в датах вымирания даже недавних видов, то как можем знать, какой была скорость исчезновения видов миллионы лет назад?
В палеонтологии хорошо известен эффект Синьора — Липпса: из-за неполноты палеонтологической летописи ни первый, ни последний представитель того или иного вида, рода или семейства в норме так и не будет найден палеонтологами. Поэтому на самом деле никто не знает, когда возник, например, тираннозавр, или латимерия, или кто угодно еще. В лучшем случае разброс значений достигает миллионов лет, а иногда — намного больше.
Из-за эффекта Синьора-Липпса вымирания, завершившиеся в основном за десятки лет (как в случае динозавров), для палеонтологов выглядят растянувшимися на сотни тысяч и миллионы лет. Именно поэтому до астероидной теории Альвареса гибель динозавров объясняли экзотическими вещами, типа отравления продуктами вулканических извержений. Отметим, что на рисунке выдуманные динозавры, в реальности видов с такой внешностью не было.Wikimedia Commons
Хорошо известный пример: фауна сланцев Берджесс, которой полмиллиарда лет. Долгое время считалось, что она уникальна и большинство найденных там видов вымерли еще в том же кембрийском периоде. А потом вдруг выяснилось, что ряд из них дожил до девонского периода, «задержавшись» на 100 миллионов лет.
Все это означает, что любые попытки моделирования на основании предполагаемой скорости вымирания отдельных видов так и останутся предположениями. Достоверно определить продолжительность существования видов на самом деле сложно.
Лаосская скальная крысаВид найденный на прилавках, где ее трупами торговали как мясом. Ряд исследователей считает, что этот же самый вид обитал в Лаосе 11 миллионов лет назад. Впрочем достоверно установить это не так-то просто.Wikimedia Commons
Да и вряд ли это будет иметь какой-то смысл. В последние два миллиона лет на планете постоянно происходят оледенения, сменяемые межледниковьем. Массовые вымирания прошлого случались на древней Земле, где систематические крупные оледенения были редкостью. Далеко не факт, что среднее время существования видов наших дней и видов времен мел-палеогенового вымирания действительно одинаковое.
Может, «немного алармизма нам не помешает»?
Что ж, претензии палеонтологов к идее современного массового вымирания понятны. Эти идеи не опираются на эмпирические факты, которые напоминали бы массовые вымирания прошлого. Зато опираются на модели, основание которых — расчетное время жизни вида в «нормальных условиях» — невозможно установить с удовлетворительной точностью.
Но, быть может, работы группы Эрлиха и им подобные все равно играют позитивную роль, мобилизуют общественное мнение на борьбу за сохранение видов?
Дуглас Эрвин имеет другое мнение. Он отмечает, что любое утверждение «шестое массовое вымирание уже идет», на самом деле, не просто направляет борьбу за сохранение видов не в ту сторону, но и означает, что такая борьба бессмысленна. Американский ученый подчеркивает: при настоящем массовом вымирании экосистемы уже массово разрушены. Когда экосистемы массово разрушены, вас не должна интересовать судьба носорогов или тропических птиц. Вас должно заботить выживание крыс и тараканов. Потому что крупные виды с узким ареалом обитания спасать уже бесполезно: настоящее массовое вымирание они не переживут. Заботиться нужно о выживании только массовых, всесветно распространенных видов: у них есть хоть какие-то шансы.
На самом деле, совершенно не факт, что для людей будет иметь смысл даже такая забота. Ведь настоящее массовое вымирание способно уничтожить и их. Эрвин резюмирует это так: «Если бы шестое вымирание было уже здесь, мы могли бы откупоривать виски». По той простой причине, что заботиться о сохранении других видов было бы уже просто неактуально.
Чтобы понять эту мысль, стоит напомнить, как выглядело последнее массовое вымирание. Тогда в районе Юкатана случился взрыв мощностью в сто миллионов мегатонн. Взрывная волна от него многократно обогнула планету, вулканы в противоположной (антиподальной) точке земного шара начали усиленно извергаться (Декканские траппы). Цунами высотой в сотни метров уничтожали все живое глубоко на суше, достигая мест на огромном удалении от морского берега. Огненный дождь из раскаленных до тысячи градусов обломков астероида осыпал всю планету, поджигая все на своем пути, ведь осколки выходили на низкую околоземную орбиту, а уже оттуда падали на планету вновь, попутно раскаляясь трением об атмосферу.
Даже в той точке земного шара, куда слабо дошла взрывная волна от ста миллионов мегатонн астероидного взрыва, картина не была благостной. Масса раскаленных обломков, выбитых Чиксулубским астероидом, устроила глобальный огненный дождь по всей планете.Mark A. Garlick
Когда такое происходит, заниматься спасением других видов никто не станет. Некому будет этим заниматься: небольшое число выживших людей окажутся слишком озабочены тем, как бы дожить до вечера. Дожить до следующего десятилетия станет задачей такой сложности, что нам точно будет не до судьбы нечеловеческих существ.
Хороший индикатор того, что шестого глобального вымирания нет, — сама дискуссия вокруг него. Если бы оно шло на самом деле, она была бы невозможна. Научные журналы не выходили бы, единичные выжившие ученые не могли бы заниматься наукой, а если бы вдруг смогли, то читать все это было бы уже некому.
И такое состояние, в случае реального массового вымирания, длится очень долго. Александр Марков описывает это так: «В случае мел-палеогенового вымирания речь шла о массовой гибели особей уже в первые часы после падения астероида. Основная фаза вымирания заняла даже не тысячу лет, а считаные годы. Правда, для ряда организмов было некое последействие — аммониты, например, согласно последним находкам, существовали еще сотни тысяч лет. И лишь не найдя себе места во вновь установившихся экосистемах, такие «довымирающие» погибли окончательно… Я полностью согласен с аккуратнейшим образом выстроенной позицией Дугласа Эрвина: сейчас массовое вымирание пока еще не идет. Когда оно начнется, процесс будет каскадным, его нельзя будет не заметить».
Пусть вымирания нет. Но что может его запустить?
Дюжину тысяч лет назад четверть земной суши выгорела сплошняком: ее зажгли падения небесных тел. Считается, что именно те события нашли отражения в легендах индейских народов, описывающих картину, типичную для кометно-астероидных взрывов. Тем не менее массового вымирания после тех событий не было. Восемьсот тысяч лет назад на Восточное полушарие упал километровый астероид. Получился взрыв в миллион мегатонн — обломки от него нашли в регионе радиусом тысячи километров, то есть они тоже успели вылететь в космос и вернуться обратно, как 66 миллионов лет назад. Но никакого массового вымирания опять не было.
Причины понятны: биосфера обладает колоссальной устойчивостью. Для понимания ее масштабов напомним: все термоядерные арсеналы Земли сегодня слабее десяти тысяч мегатонн в тротиловом эквиваленте. То есть, если все их взорвать, воздействие на биосферу окажется слабее, чем от астероида 0,8 миллиона лет назад. Чтобы добиться настоящего массового вымирания, нужно иное по масштабу событие — например, в 100 миллионов мегатонн.
Тем не менее добиться такого можно, и любая достаточно продвинутая страна в наши дни легко сделает это — если, конечно, захочет. Путь в ту сторону описал академик Сахаров: кобальтовый корабль. Если взорвать термоядерный боеприпас огромной мощности, окружив его большим количеством кобальта, тот массово превратится в кобальт-60. Этот радионуклид при достаточной концентрации способен уничтожить высшие растения и всех позвоночных (как и многих насекомых). Причем заражение им так длительно, что и через десятки лет пораженные зоны будут опасны. Это резко отличает подобное оружие от обычных ядерных бомб, на месте взрыва которых безопасно уже через считаные годы.
Диатомовые водоросли (диатомеи), одноклеточные водоросли с внешним скелетом.Настоящее массовое вымирание — это тогда, когда гибнут виды вот таких, крошечных существ, надежно укрытых морской водой. Подобного вымирания на планете определенно нет, а если оно вдруг начнется, вопросы охраны природы нас волновать уже не будут.Wikimedia Commons
Сделать нечто подобное во время стандартной экономической деятельности в сегодняшнем мире затруднительно. Сомнительно, что получится добиться этого и глобальным потеплением. Пятьдесят пять миллионов лет назад на Земле случился палеоцен-эоценовый термический максимум: температура выросла на много градусов, а средняя по планете была +26 — на 11 градусов выше, чем сейчас. Палеонтологам не удалось зафиксировать ускорения вымирания в тот период. Напротив: разнообразие видов выросло — и не только в приполярных районах, но и в Амазонии, близ экватора. Глобальное потепление больше, чем до +26, сегодня в научном мэйнстриме не прогнозирует никто.
Все это не значит, что усилия по сохранению видов лишены смысла. Напротив: перефразируя Дугласа Эрвина, только потому, что шестое массовое вымирание не происходит, наша забота о природе вообще имеет хоть какой-то смысл.
