Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи известен и популярен в Санкт-Петербурге. В его коллекции немало артиллерийских орудий, сражавшихся на полях Великой Отечественной войны. Причём техника экспонируется в том виде, в котором прибыла с фронтов. На некоторых орудиях боевые раны — отметины от вражеских снарядов, осколков и пуль. А рядом с ними — незримые тени их расчётов, что погибли в бою, защищая нашу родину. Светлая им память!
Артиллерия Великой Отечественной войны.
Двенадцать танков из сорокапятки
Август 1942 года. Немецкие войска рвутся к Сталинграду. Красная армия ведёт тяжёлые бои, обороняя подступы к Волге.
Расчёт старшего сержанта Алексея Аликанцева с 45-миллиметровой противотанковой пушкой занял оборону в районе высоты 118.0. Позицию выбрали перед обрывистой балкой, примыкавшей к железной дороге. Балка глубокая, можно использовать как противотанковый ров. За нею — голая степь, ровная, будто стол.
25 августа. В пять утра издалека послышался рёв моторов. По степи, в облаках пыли, на позицию артиллеристов надвигалась целая колонна — более полутора десятков немецких танков.
Аликанцев даёт команду к бою, стараясь не показать охватившего его волнения. Ведь для него, да и для всего расчёта, это боевое крещение. Совсем недавно они прибыли в Сталинград в составе 422-й Дальневосточной стрелковой дивизии. Но в своих парнях Алексей уверен. 26-летний молодой человек проявил себя зрелым командиром орудия. Он методично и целеустремленно добивался того, чтобы любой боец из расчёта мог заменить наводчика и даже командира. И вот теперь эта выучка должна проявиться в первом бою.
Силы неравны, но отступать некуда. Выкатив орудие на открытую позицию, артиллеристы прямой наводкой бьют по немецким танкам. Сс-рокапятка стреляет без промаха. Уже подбиты три танка, но остальные неуклонно надвигаются, обстреливая позицию из пушек и пулемётов. Под градом пуль и осколков падают замертво ездовой Скороход, подносчик снарядов Момот и заряжающий Шанкин. У орудия остались двое: сам командир и наводчик Чебунин. Аликанцев стал и подносчиком, и заряжающим.
Вот уже горит четвёртый танк — и одновременно с этим падает наводчик. Дальше командиру приходится вести бой в одиночку. Стреляет он метко, вражеские танки вспыхивают один за другим. Но и фашисты бьют по орудию прямой наводкой. Старший сержант ранен осколком в левую руку. Но, истекая кровью, продолжает вести огонь. И враги, понеся большие потери, не выдержали — отступили.
Перетянув рану и убедившись, что пушка выведена из строя, Алексей решил вернуться в подразделение. Перед уходом подорвал гранатой оставшиеся снаряды, чтобы не достались врагу. Окинул взглядом поле боя, на нём — восемь пылающих и четыре подбитых танка. Взвалив на спину раненного в голову наводчика Чебунина, почти теряя сознание от боли и потери крови, Аликанцев пошёл к своим.
45-мм противотанковая пушка образца 1937 года.
Тяжело раненного и контуженного старшего сержанта эвакуировали в госпиталь. После длительного лечения Алексей вернулся в строй.
Командование дивизии представило Аликанцева к званию Героя Советского Союза. Но где-то в высших инстанциях сочли описание его подвига преувеличенным, и в результате артиллерист был награждён орденом Отечественной войны I степени.
В 1942 году 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года №А2203Н поступила в Артиллерийский исторический музей. А через 22 года, в мае 1964-го, старшина Аликанцев встретился со своим орудием в зале музея.
Именная пушка в подарок
Весной 1944 года в освобождённой Одессе было голодно, к тому же город обстреливали и бомбили. Но мирное население уже разбирало руины. Военный завод, на котором предстояло работать Якову Андриенко, перебазировался с Урала в Одессу. Рабочие расчищали территорию. Яков брал с собой и сына Толю, чтобы мальчишка был под присмотром. Мин и гранат валялось по городу немерено, дети то и дело подрывались. Толя эти опасные игрушки не трогал, но не упускал случая порыться в развалинах — мало ли чего интересного найдёшь!
Однажды он нашёл под обломками кирпичей жестяную банку то ли из-под чая, то ли из-под леденцов. Выкатил её ногой. Жестянка оказалась на удивление тяжёлой.
Отца нет рядом, он как раз в командировке. Но, помня его наставления, Толя обратился к сапёрам, которые обезвреживали заводскую территорию. С предосторожностями они открыли банку — и ахнули! На весеннем солнце засверкали серёжки, браслеты, кольца… Но больше всего было зубных коронок. Поняли, что это добыча фашиста-мародёра.
Со своей находкой Толя отправился к директору завода Даниле Сухорукову. Тот предложил отвезти жестянку в банк.
В банке клад приняли без расспросов, но от имени Сухорукова, поскольку от детей принимать ценности не положено. Позднее узнали, что оценили находку в два миллиона рублей.
А дома на столе лежало письмо от дяди Устина — последнего оставшегося в живых из пятерых братьев отца, ушедших на фронт.
Следует сказать, что расчёты противотанковых сорокапяток не зря называли смертниками. Они располагались в первом эшелоне наступления и обороны. Стреляли прямой наводкой, а значит, не из-за укрытий. Дальность стрельбы меньше, чем у немецких танков, которые к тому же маневрировали. Пушкой же вручную особо не «сманеврируешь» под огнём противника.
На смену сорокапяткам пришли 76-миллиметровые пушки. Но к 1943 году и немцы усовершенствовали свои танки и самоходки: увеличились их скорость, калибр орудий, наращивалась броня.
Прямым попаданием «тигра» накрыло орудие младшего сержанта Устина Андриенко. Раненый, контуженный, он единственный из расчёта остался в живых…
После госпиталя ему снова предстояло отправиться на фронт.
И тут мать предложила Толе написать письмо Сталину. Описать в нём всё как есть: что нашёл ценности, сдал их для Победы, и теперь хотел бы на эти деньги купить лучшую пушку для дяди Устина — пушкаря, оставшегося без орудия…
Вряд ли Сталин сам прочитал это письмо. Но в ту пору письма, адресованные ему, прочитывались «кем надо» быстро. И так же быстро принимались решения.
Пришёл ответ из Главного артиллерийского управления Красной армии, в котором, поблагодарив от имени Верховного Главнокомандующего, сообщали, что на фронт будет отправлено именное орудие «с надписью на лафете».
А тем временем Устин Андриенко вернулся из госпиталя в свою часть. И вот однажды начальник штаба полка вызвал командиров орудий, чтобы приняли новейшие пушки — 100-миллиметровые. Стреляя прямой наводкой, они прошивали фашистские «тигры» и «Фердинанды» на дальних подступах, с которых те ещё не могли вести прицельного огня.
— Расстреляв на подступах, сами, сынки, останетесь в живых, спасетесь, поддержите пехоту, — воодушевлял бойцов начальник штаба. И неожиданно объявил, что первое орудие — именное, его получает как подарок от племянника младший сержант — нет, с сегодняшнего дня сержант Устин Андриенко.
Пушкарь даже опешил: откуда у девятилетнего племянника такое богатство, что он смог подарить дяде пушку? Даже если дом продать, и то денег не хватит. Но дарёному коню в зубы не смотрят. Принял артиллерист Толин подарок. Пушка ему служила исправно, громила врага до самой Победы в Вене, Будапеште, Праге. Устин дошёл до конца войны без новых ранений, целым и невредимым вернулся к мирной жизни. Не раз потом говорил Толе:
— Ты, племяш, своим подарком мне жизнь спас.
О патриотическом поступке пацана из Одессы рассказывали газеты и радио Советского Союза и антигитлеровской коалиции.
А именную надпись Толя прочитал уже после войны, когда пушку передали в войска Одесского военного округа. Она находилась в подразделении, расквартированном в Тарутинском районе. Туда не раз приглашали на встречу «хозяина» именного оружия, посылая в Одессу машину из части.
На табличке были выгравированы слова: «Моему дяде Андриенко Устину Фёдоровичу. Пусть мой скромный подарок ускорит разгром фашистской Германии. Ваш племянник Толя Андриенко».
В 1953 году 100-мм полевая пушка образца 1944 года (БС-3) №7103 была передана в Артиллерийский исторический музей.
