Мистические тайны Гурджиева. Часть десятая: Философия Гурджиева

«Наиболее характерным воспитательным моментом моего первого учителя ( имеется в виду отец Гурджиева ) было то, что как только он замечал, что я хорошо познакомился с каким-либо ремеслом, полюбил его, он категорически требовал, чтобы я оставил его и переходил к другому. И действительно, это соответствовало моему характеру: каждая работа имела для меня смысл, была интересна до тех пор, пока я полностью не постигал её. С детства это стало, если хотите, привычкой на всю дальнейшую жизнь. В результате мой кругозор в различных областях знаний постоянно расширялся».

Прошу внимания читателей! Соединяются вместе три компонента: уроки, если можно так сказать, первого Учителя — отца, интересы самого Гурджиева ( «это соответствовало моему характеру» ) и основополагающий принцип суфизма — совершенствовать свой дух и тело на пути к высшей истине в приобретении самых разных профессий и знаний.

«Итак, в ранние годы я уже был способен зарабатывать достаточно денег для обеспечения своих непосредственных нужд. Однако ещё совсем молодым я стал интересоваться вопросами, которые ведут к пониманию смысла и цели жизни. Я отдавал этому всё время и не направлял каждодневно свои способности на зарабатывание денег, на эту самодовлеющую цель существования, на которой, благодаря ненормальному воспитанию, сосредоточены все «сознательные» и инстинктивные стремления современных людей, и особенно вас, американцев. Я возвращался к зарабатыванию денег только для моего обычного существования, чтобы дать себе возможность выполнить то, что было необходимо для достижения цели, которую я себе поставил».

Каким же образом зарабатывал молодой Георгий Гурджиев деньги для своего «обычного существования»? Только один, но весьма характерный пример. 1909 год. Наш герой — ему 30 лет — во втором суфийском странствии. Волею судеб он оказывается в Ашхабаде, откуда намечен путь в Сирию и Палестину. А средств нет, деньги кончились. Надо срочно их заработать в достаточном количестве, и быстро.

«Оказавшись в этом знойном и пыльном городе, я составил следующее объявление, развешенное на видных местах:

«Универсальная передвижная мастерская на короткое время останавливается в вашем городе.
Спешите и подавайте ваши заказы, приносите всё, что вам нужно починить или переделать.
Мы чиним швейные машины, пишущие машины, велосипеды, граммофоны, музыкальные ящики, электричество, фотографические, медицинские и другие аппараты, газовые и масляные лампы, часы, все виды музыкальных инструментов — аккордеоны, гитары, скрипки, тари и т. д.
Мы исправляем замки и оружие всех видов. Мы чиним, переделываем, сбиваем и вновь отделываем любую мебель в нашей мастерской или в вашем доме.
Мы чиним, лакируем и настраиваем пианино, рояли и гармоники.
Мы устанавливаем и ремонтируем электрические лампы, звонки и телефоны.
Мы исправляем и снова покрываем зонтики. Чиним детские игрушки и куклы, резиновые изделия всех видов. Мы моем, чистим, и чиним ковры, шали, гобелены, меха и т. д.
Мы выводим всех видов пятна.
Мы восстанавливаем картины, фарфор и все виды античных изделий.
Мастерская имеет хорошо оснащённый гальванопластический кабинет для золочения, серебрения, никелирования, бронзирования и оксидирования. Любое изделие вновь покрываем белым металлом, самовары покрываем и лакируем в двадцать четыре часа.
Принимаем заказы на все виды вышивки — крестом, гладью, бисером, перьями и т. д.».

Согласитесь, в самом этом необычном «Объявлении» нарисована яркая, пёстрая, богатая картина быта юго-восточной окраины Российской империи, которая, по определению вождя мирового пролетариата, именно в это время являлась «тюрьмой народов». Первые два дня на этом «Объявлении» не был указан адрес, а интерес к «универсальной передвижной мастерской» рос с каждым часом, её искали, начался ажиотаж.

За эти два дня Гурджиев снял необходимое помещение, взяв небольшой кредит в банке, обзавёлся минимумом нужного инвентаря и оборудования, нашёл двоих подмастерьев ( к концу работы мастерской их число возросло до восьми ). На третий день в объявлениях, развешанных по городу, появился адрес, и клиенты в буквальном смысле слова повалили валом.

Надо сказать, что все перечисленные в объявлении услуги, были «вспомогательными профессиями», как говорил Георгий Иванович, которыми он владел к тому времени в совершенстве.

Ещё одно признание — в связи с описываемой ситуацией:

«Моя «нечеловеческая работоспособность», по словам подмастерьев, объясняется не только врождённой приспособляемостью ко всякого рода ситуациям, но главным образом благодаря моему беспощадному отношению к общечеловеческой слабости, особенно, по моим наблюдениям, характерной для русских, если они не одержимы полностью поглотившим их занятием. Эта слабость была присуща и мне. Я говорю о лени. Её я искоренил в себе беспощадно и теперь могу сказать: я не знаю, что такое лень. Проснувшись рано утром, я деятелен весь день и до глубокой ночи.
Более того, когда возникает такой ритм работы, как в мастерской в Ашхабаде, фактически круглосуточный, во мне, в моём организме происходят изменения, необъяснимые с точки зрения обычной науки. И так в подобных ситуациях бывало всегда, на протяжении всей моей жизни: происходит изменение в регулировании ритма потребления и расходования жизненной энергии: в периоды подобной работы я получаю возможность не спать вообще несколько недель и даже месяцев, однако в то же время проявлять активность, которая нисколько не ослабевает, а, напротив, становится более интенсивной, чем в обычной обстановке».

И вот результат:

«Моя мастерская в Ашхабаде функционировала три с половиной месяца. За это время я заработал пятьдесят тысяч рублей».

Давайте опосредованно попытаемся представить, что собой представляла эта сумма в Российской империи в 1909 году. Жалованье человека на государственной службе — чиновника, преподавателя гимназии, банковского клерка и т. д.— в среднем составляло 33 рубля 30 копеек в месяц; на этот оклад можно было содержать большую семью, иметь в городе 5—6-комнатную квартиру с прислугой, раз в год отправляться с чадами и домочадцами на отдых за границу. Жалованье офицера в среднем чине в армии составляло от 45 до 50 рублей в месяц. Теперь — цены. Мясо стоило 6 копеек фунт ( 400 граммов ), хлеб — 2—3 копейки, хороший виноград — 6 копеек фунт. Произведём простейшие подсчёты: разделим 50 000 на 3,5 месяца. Мы получим 14 280 рублей. Вот месячный «оклад» Георгия Гурджиева за время работы в «универсальной передвижной мастерской» в Ашхабаде. Другими словами, за три с половиной месяца наш герой заработал гигантское состояние, которое удачливому бизнесмену или предпринимателю под силу сколотить лишь в течение всей трудовой жизни.

На протяжении «своего пути» Георгий Иванович Гурджиев всегда занимался предпринимательской, коммерческой деятельностью, никогда не чураясь, если этого требовали обстоятельства, простого физического труда. При этом в среднем время его распределялось так: восемьдесят процентов на духовные поиски, двадцать — на добывание денег. И только когда он поставил перед собой фундаментальную задачу: создать Институт гармоничного развития человека, эта пропорция зеркально поменялась местами на несколько лет.

«Я только скажу, что, когда я поставил себе задачу создания определённого капитала, я уже в этом деле приобрёл разнообразный, многосторонний опыт. Поэтому, когда я направил все свои способности на добывание денег для этой цели ( Институт ), то даже, несмотря на то что этот аспект человеческого стремления сам по себе никогда не интересовал меня, я выполнил это таким образом, что результаты могли бы вызвать зависть ваших лучших специалистов долларового бизнеса.
Я занимался самыми различными предприятиями и иногда весьма большими. Например, я выполнял частные и правительственные заказы по строительству железных и шоссейных дорог и снабжением их всеми строительными материалами; я открывал большое количество складов, ресторанов и продавал их, когда они начинали хорошо работать; я организовывал различные сельские предприятия и гонял скот в Россию из нескольких стран; я принимал участие в бурении нефтяных скважин и в рыбном промысле; иногда я вёл несколько предприятий одновременно. Но бизнесом, предпочитаемым мною всем другим, который никогда не требовал моего особого посвящения ему, какого-либо определённого времени или какого-нибудь постоянного места пребывания и который, кроме того, оказался очень доходным, была торговля коврами и старинными вещами всех видов.
На такую «возбуждённую» деятельность ушло три-четыре года. Когда у меня образовалось несколько миллионов, я перевёл их в один из швейцарских банков, потому что, вернувшись в Россию в 1916 году, почувствовал — в условиях войны — всю нестабильность страны: я ощутил надвигающуюся катастрофу...
Таким образом, оказавшись в Европе, я уже имел солидный капитал, приносивший немалые банковские проценты, я вдобавок привёз с собой две бесценные коллекции, одну из старинных и редких ковров, а другую — китайского редчайшего фарфора. Каждая из этих коллекций — состояние».

Но в 1922 году, когда в Фонтенбло под Парижем, в своём роскошном замке Приёрэ поселился со своим Институтом русский маг, волшебник и мистик господин Гурджиев, никто во французской столице, естественно, не знал о происхождении его богатства, и Париж полнился фантастическими слухами.

«...Здесь уже возникли об этом предмете ( капиталы хозяина замка ) все виды легенд, которые ясно показывают всесторонний идиотизм их изобретателей и которые всегда всё более и более украшаются новыми и новыми фантастическими подробностями, так как они распространились всюду среди тунеядцев и бездельников обоих полов. Утверждают, например, что я получаю деньги от какого-то оккультного центра в Индии; или что Институт поддерживается организацией чёрной магии; или содержится легендарным грузинским князем Мухринским; или что я владею тайной философского камня и могу сделать так много денег, сколько пожелаю, или — я алхимик, и сотворить золото из серы и селитры мне ничего не стоит; или последнее время много говорят, что средствами меня снабжают большевики прямо из Кремля. Ну, и многое другое в таком же духе».

Вот таков человек Георгий Иванович Гурджиев. Был... Был в последнем земном воплощении. Был лишь одной из многих своих ипостасей, наверно, самой будоражаще – привлекательной для подавляющего числа двуногих обитателей нашей планеты в конце двадцатого века. Увы…

Потому что остальные его ипостаси проявились духовно – в его учении, физически – в Институте гармоничного развития человека, в нём самом и его учениках. И в последователях Учителя после его ухода».

«ЧЕТВЁРТЫЙ ПУТЬ» ГЕОРГИЯ ГУРДЖИЕВА

«Его голос звучит как зов. Он призывает, потому что нестерпим тот душевный хаос, в котором мы живём. Он призывает нас прозреть. Он вопрошает, знаем ли мы, зачем мы здесь, что мы хотим и каким силам служим».
Г. И. Гурджиев «Всё и вся». Париж, 1968 год

Учение Георгия Ивановича Гурджиева о развитии гармоничного человека, безусловно, относится к восточным оккультно-религиозным школам. Достаточно часто в Европе его называют «четвёртым», то есть новым путём. Почему?

Есть на Востоке учение о трёх путях человека к бессмертию и слиянию с Богом — это пути факира, монаха и йога.

Факир — это человек, который стремится покорить своё физическое тело. Пройдя через ужасные страдания, изнурительные упражнения и даже истязания ( огнём, протыканием тела или языка острыми предметами, погружением голых ног в муравейник и так далее ), факир закаляет в себе физическую волю, обретает невероятную власть над своим телом. Но эмоционально и интеллектуально он остаётся неразвитым, неспособным к духовному росту. У факира может сформироваться устойчивое астральное тело в результате постоянных внутренних усилий, но он не обретает подлинного бессмертия в Божественном, космическом понимании.

Монах следует путём бескомпромиссной религиозной веры, и не важно, во имя какого Бога — Христа, Будды или Аллаха. Суть одна: он концентрирует свою волю на чувствах. В течение всей жизни он воспитывает в себе единство чувств и эмоций во имя своего Бога. Однако его физическое тело и интеллектуальные способности, как правило, остаются неразвитыми. Монах может достигнуть бессмертия, если начнёт развивать — чем раньше, тем лучше — своё физическое тело и способность самостоятельно мыслить.

Йог развивает ум, добиваясь достижения бессмертия на пути знания. Он постигает множество вещей, обретает правильное направление мышления. Интеллектуальное развитие даёт преимущества йогу в сравнении с факиром и монахом, но у него всегда есть опасность остановки в своём собственном развитии, он может удовлетвориться каким – нибудь одним достижением.

Все три пути предполагают полное отречение от мира и прошлой жизни, уход в пустыню, монастырь или школу йоги. Есть и общее у тех, кто идёт этими путями: обязательное наличие Учителя-наставника.

«Четвёртый путь» — учение Гурджиева — тоже предполагает, притом обязательно, наличие Учителя, которому надлежит беспрекословно подчиняться. Это единственное, что объединяет «четвёртый путь» с дорогами, которыми следуют факир и монах. С йогом Гурджиева объединяет стремление к интеллектуальному и духовному развитию, к знаниям. Однако у йога это стремление ограничено достаточно жёсткими рамками религиозного толка. Для тех, кто идёт «четвёртым путём», интеллектуальное совершенство и жажда знаний ничем не ограничены: для совершенства пределов не существует. Именно с этого начинается «четвёртый гурджиевский путь» к бессмертию и слиянию с Богом.

В чём же главная суть «четвёртого пути»? Вот конспективное изложение учения Георгия Ивановича Гурджиева.

Человеческое существо — это уникальная частица бесконечного космоса, способная приобщиться к его вечному существованию. Но для этого необходимо преодолеть ограниченность той телесной оболочки, в которую, как в зерно, заложены потенциальные возможности духовного роста.

Подавляющее большинство людей Земли находится в постоянной «спячке», всю свою жизнь подчиняясь инстинктам, требованиям и привычкам своего тела. В этом «сне наяву» люди действуют как машины, или, точнее, роботы, находясь полностью во власти обстоятельств и внешних воздействий. Они пассивны, безответственны, неизбежно смертны.

То, что они считают своим сознанием, в действительности лишь «брезжущее» сознание спящего робота, позволяющее ему как-то ориентироваться в окружающем мире. Робот не способен ничего реально сделать, осознать действительную суть вещей и происходящих событий, он не волен в своих поступках и не способен воздействовать на закономерный — и скрытый от него — ход вещей. Всё, что происходит с человеком-роботом,— это то, что с ним случается по каким-то неведомым ему причинам.

С рождением каждого человека формируется его организм как определённая «машина» с необходимыми внутренними механизмами. Наследственность, полученная от родителей, географические условия развития в детстве и существование в зрелом возрасте, питание, движения — вот те необходимые данные, которые формируют физическое тело. В нём развиваются двигательный, инстинктивный и половой центры. Эмоциональная жизнь, заложенная в своей основе исключительно наследственностью, зависит от обстоятельств и образа жизни, социальной среды, общения и тому подобного. Своеобразие эмоциональной жизни человека образует его сущность. Развитие мыслительных, интеллектуальных способностей формирует личность.

По Гурджиеву, тело, сущность и личность в человеке проявляются и развиваются независимо друг от друга. Сочетание их разноплановой работы в пределах одного человеческого существа не даёт возможности однозначно охарактеризовать его, найти в нём нечто постоянное и определённое. В каждом человеке множество «я» и множество сторон, непредсказуемых и противоречивых проявлений. Человек одновременно добр и зол, честен и корыстен, смел и труслив, деятелен и ленив и так далее.

В целом спящих людей-роботов можно условно разделить на три основных категории, в зависимости от преобладания в них одного из работающих в телесной «машине» центра: двигательного, инстинктивного ( полового ); эмоционального и интеллектуального.