МОНАХ АВЕЛЬ

В крепости его навестил митрополит Амвросий, пытавшийся, видимо, расшифровать содержание второй книги. Позже в своем отчете обер-прокурору Святейшего Синода он сообщал: "Монах Авель, по записке своей, в монастыре им написанной, открыл мне. Оное его открытие, им самим написанное, на рассмотрение Ваше при сем прилагаю. Из разговора же я ничего достойного внимания не нашел, кроме открывающегося в нем помешательства в уме, ханжества и рассказов о своих тайновидениях, от которых пустынники даже в страх приходят. Впрочем, Бог весть".

Вполне возможно, что Авель нарушил обет о неразглашении тайны своих пророчеств, данный им Государю, и по этой причине был изолирован от общества, которое он невольно соблазнял своими речами.

Вошедший на престол Император Александр I выслал Авеля в Соловецкий монастырь. Здесь, на уединенном и диком острове в Белом море, этот неустрашимый черноризец, которого не сломили тяготы и лишения, "составил еще третью зело престрашную книгу: в ней же написано, как будет Москва взята и в который год". Было это предсказано на рубеже 1803 года, когда еще ничто не предвещало нашествия "Объединенной Европы".

Книга дошла до Императора, который, ознакомившись с предсказанием, счел его истинным сумасбродством и повелел: "Монаха Авеля абие заключить в Соловецкую тюрьму, и быть ему там дотоле, когда будут его пророчества сомою вещию".

Находясь в заключении, он претерпел много лишений и невзгод, едва не умер от голоду. Из узилища ему удалось выйти, пользуясь покровительством обер-прокурора и министра духовных дел князя А.Н. Голицына, но это произошло только после того, как сказанное им в точности исполнилось. Наполеон и пылающая Москва полностью реабилитировали прозорливца. "Если он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург, мы желаем его видеть и с ним нечто поговорить", - говорилось в послании князя Голицына на имя настоятеля монастыря, датированного летом 1812 годом.

На Соловки это письмо пришло 1 октября. Получив его, настоятель не на шутку переполошился. Он справедливо опасался, что Авель, бывший свидетелем творимых в монастыре преступлений (воровство, издевательства над заключенными), сообщит о них Государю. Поэтому он отослал князю Голицыну письмо, в котором сообщал о нездоровье отца Авеля, хотя тот был здоров.

Получив такой лукавый ответ, Александр I (а именно он, как сообщают источники, вспомнил о предсказании и повелел князю Голицыну отписать на Соловки), издал именной указ Святейшему Синоду. В этом указе предписывалось "непременно Авеля выпустить из Соловецкого монастыря и дать ему паспорт во все российские города и монастыри; при том же, чтобы он всем был доволен, платьем и деньгами".

В Санкт-Петербурге князь Голицын долго беседовал с "вещим иноком" наедине, смиренно вопрошая "вся от начала веков и до конца". После этой беседы Авеля оставили в покое, но разговор с царским сановником надолго отбил у него охоту сообщать людям "тайны Божии".

После того Авель переходил из монастыря в монастырь, скитаясь по разным местам России, но чаще проживал в Москве и Московской губернии. Здесь он подал прошение о принятии его Серпуховской Высоцкий монастырь, куда и поступил 24 октября 1823 года. Вскоре москвичи начали шепотом пересказывать друг другу новое предсказание Авеля о скорой кончине Императора Александра I и восшествии на престол его брата, Николая Павловича, о бунте 14 декабря. На этот раз пророчества "вещего инока" остались без административных последствий.

Весной 1826 года он был в Москве. Готовилась коронация Николая I. Графиня А.П. Каменская спросила таинственного черноризца: будет ли коронация, и как скоро. Будучи одной из старших статс-дам и вдовой фельдмаршала, она, вероятно, надеялась получить орден Св. Екатерины 1-й степени. Прозорливый Авель отвечал ей: "Не придется вам радоваться коронации". Эти слова разнеслись по Москве, и многие объясняли их в том смысле, что-де коронации вовсе не будет.

Однако значение этих слов было совсем иное: графиня Каменская подверглась гневу Государя за то, что в одном ее имении крестьяне вышли из повиновения, возмущенные жестокостью управителя, и графине воспрещен был приезд на коронацию.

Что касается самого прорицателя, то он, предчувствуя, что толки о коронации будут иметь опасные для него последствия, в июне 1826 года (или несколько ранее) скрылся из Высоцкого монастыря. По оставленным двум письмам его выяснилось, что беглец находится в Тульской губернии, близ соломенных заводов, в деревне Акуловке. По повелению Императора Николая I, Авель был взят под стражу и отправлен в арестантское отделение суздальского Спасо-Ефимьевского монастыря.

Существует предположение, что за время, которое Авель находился в Высоцком монастыре, он написал еще одну "зело престрашную" книгу и, по своему обыкновению, отослал Государю для ознакомления. Эту гипотезу более ста лет назад высказал сотрудник журнала "Ребус", некто Сербов, в своем докладе о монахе Авеле на первом Всероссийском съезде спиритуалистов. Так о чем же мог предупредить Императора Николая I прозорливый черноризец? Наверное, неудачная Крымская кампания и преждевременная смерть были предсказаны царю. Информация такого рода являлась, несомненно, страшной государственной тайной, не подлежащей разглашению. Отправив Авеля в тюрьму "для смирения", Государь отныне мог быть спокоен: тайна грядущего была надежно спрятана вместе с ее носителем. Однако еще раз повторюсь, что это не более чем предположение.