Антропология и антропогенез - 2012

Откуда мы такие взялись и что, собственно говоря, означает слово «такие»? Вот вопросы, на которые пытается ответить антропология — комплексная, разветвлённая, растёкшаяся по древу дисциплина, которой «Компьюлента» попыталась придать чуть более определённую форму, сконцентрировавшись на антропогенезе (не только физическом) и самых общих работах, описывающих нечто основополагающее в человеке. Остальное отправлялось в рубрики «Психология», «Нейробиология», «Социология», «История» и т. п., но теперь снова пришла пора готовить солянку. Итак, всё самое антропологически интересное, о чём мы писали, читали и спорили в 2012-м.

Сначала, как водится, о самой общей тенденции.

В эпоху «до исторического материализма» наука и философия интересовались тем в человеке, что отличало его от мира природы. Философ XX века Мераб Мамардашвили так обобщил это направление мысли: «Человек, на мой взгляд, — это существо, которое есть в той мере, в какой оно самосозидается какими-то средствами, не данными в самой природе. Или, другими словами, человек в том человеческом, что есть в нём, не природное существо, и в этом смысле он не произошёл от обезьяны. Человек вообще не произошёл ни из чего, что действует в природе в виде какого-то механизма, в том числе механизма эволюции. Он чётко выделен на фоне предметов, составляющих природу и космос, тем, что мы интуитивно называем в нём человеческим, и это не может быть приписано по своему происхождению никаким механизмам ни в мире, ни в биологии, ни в самом человеке. Повторяю, человек есть существо, которое есть в той мере, в какой оно самосозидается».

Предвидя ярость наших дорогих читателей-технарей («Идеализьм!»), спешим перевести это высказывание с философского языка на более русский: человек есть то единственное в природе, что обладает сознанием, а сознание не может быть описано ни физическим, ни биологическим, ни психологическим инструментарием. Напротив, «примитивный» язык символов (мифа, искусства) справляется с этим прекрасно. (Только понять его нелегко: требуется деструкция и расшифровка — иными словами, одного мышления мало, нужно мышление о мышлении.) Дело вовсе не в том, что так называемые идеалисты предполагали сознание существующим отдельно от человека, а в том, что говорить о сознании таким образом очень удобно: как будто сознание (Бог, Самость, мир идей) — это какая-то запредельная сфера, в которую как бы ныряет ветхое человеческое «я», а выныривает уже новое «я», то есть обладающее идеей, мыслью, пониманием (и, что немаловажно, узнающее мысль или идею как таковую).

В этом смысле о человеке всё было сказано в древности (не такая уж большая тайна — человек). Но остаётся проблема понимания сказанного. К тому же символы зачастую воспринимаются буквально, то есть не как символы, а как указания на реально существующие предметы и личности (тот же Бог). Приходится всю дорогу их расшифровывать, разъяснять и по ходу дела выдумывать и совершенствовать особый язык, абсолютно непонятный непосвящённому, — язык философии, в котором эти двусмысленности элиминированы. К тому же между нами и смыслом символико-философских высказываний прошлого всегда существует очень толстый экран — культура. Например, нам вдалбливают, что, мол, Платон (Декарт, Гегель) был идеалистом, сиречь дурачком, веровавшим в мир идей, тогда как любому нормальному человеку ясно, что такого мира нет и быть не может. И пока ты сам не осуществишь некий опыт мышления (никакое чтение не гарантирует тебе это), ты не сможешь снять культурную маску, надетую на Платона. Некоторые ради этого опыта и сами становятся философами: взять хотя бы Шопенгауэра, который хорошо понимал, что не скажет ничего нового, призывая в предисловии к своему главному труду читать Канта, а ещё лучше — Платона, а ещё лучше — «Упанишады».

Отчасти из-за непонимания языка символов и философии, отчасти из-за интереса к познанию всех сторон действительности различение человеческой и животной (или — в религиозных системах — божественной и человеческой, высшей и падшей) природы в человеке стало исчезать из науки (а отчасти и из философии). Человек стал восприниматься как особая, но всё же часть животного мира, и в последние десятилетия (на фоне успехов биологии и нейробиологии, психологии и приматологии) окрепло убеждение в том, что детальным описанием всех физических процессов в человеческом организме (прежде всего в головном мозге) мы получим работающую независимо от тела психику и сознание. Учреждён проект по переносу человеческой личности в киберпространство (обсуждают эту тему очень давно, надо заметить). Нейробиологи спорят о локализации самосознания и свободной воли в мозге, а приматологи — о личности у шимпанзе, отучившись разделять инстинкт и мышление. Всё это напоминает надежды учёных времён Лапласа на то, что, описав каждую частицу во Вселенной, мы получим полную картину прошлого и будущего. Как вы помните, через некоторое время эта теория была самым жестоким образом похерена квантовой механикой. Такая квантовая механика в науке о человеке уже есть — это метафизика. Но её сегодня принято не понимать и высмеивать (в то же время отказаться от неё не удаётся, и то тут, то там мыслители принимаются воскрешать старые идеи под видом новых философских систем вроде экзистенциализма, структурализма и др.).

Разумеется, в значительной степени мы все животные, и очень сложно разделить, в какой мере работа сознания (этот философский термин во многом совпадает с психологическим термином «психика», но не с психологическим термином «сознание»; не путайте) обусловлена нейрофизиологическими процессами, а в какой, напротив, воздействует на них. Представляется, что психофизиологические дисциплины идут к тому же самому (со своей, «материалистической» стороны), к чему метафизика пришла ещё до нашей эры и выразила на языке сверхъестественного. Здесь следует указать на чрезвычайно интересные исследования, которые проводит Эндрю Оуэн: он и его коллеги пытаются общаться с людьми, пребывающими в так называемом вегетативном («растительном») состоянии. Эксперименты вроде бы намекают на то, что мозг таких людей сохраняет способность к нейрофизиологическим процессам, характерным для находящимся в сознании (здесь слово «сознание» употреблено в медицинском смысле). К сожалению, никак нельзя проверить, действительно ли люди-растения обладают сознанием или же их мозг автоматически реагирует на внешние раздражители — в том числе на такие сложные, как просьба вспомнить родственников или представить игру в теннис. Очевидно, что для прояснения границ и степени взаимодействия нейрофизиологических, психических и мыслительных процессов необходимо активнее исследовать людей спящих и заведомо находящихся без сознания. Нечто подобное уже делалось, ведь интерес к мозгу родился не вчера, но вчера не было такого оборудования, как сегодня.

Теперь давайте извинимся перед Кириллом Стасевичем за то, что разворошили его епархию (я предупреждал: антропология — штука ветвистая), и приступим к табели самых интересных новостей 2012 года. Учёные попытались предложить ответы едва ли не на все вопросы этой дисциплины. Итак, в хронологическом порядке.

Когда наш предок слез с дерева?

Анализ зубов загадочного вида Australopithecus sediba, обнаруженного четыре года назад в пещерах Малапа к северо-западу от Йоханнесбурга (ЮАР), показал, что это странное существо, которое считается некоторыми промежуточным звеном между австралопитеками и людьми (Homo), питалось в основном листьями, фруктами, древесиной и корой. Учёных это сильно удивило, потому что в то время (примерно 2 млн лет назад) все прочие гоминины налегали на травы африканской саванны.

Следует отметить, что есть, как жираф, Au. sediba никто не заставлял: вокруг раскинулись обширные пастбища. И эти особи, обладая адаптациями и для лазанья по деревьям, и для прямохождения, выбрали жизнь в лесу. Точно так же поступают сегодня шимпанзе, а в глубокой древности — 4,4 млн лет назад — похожий образ жизни вёл Ardipithecus ramidus.

Какой из этого следует вывод? По-видимому, австралопитеки старались занять все подходящие экологические ниши, не подозревая о том, что пару миллионов лет спустя им припишут желание стать нашими предками. Возможно, Au. sediba (далеко не все учёные готовы признать правомерность выделения данных образцов в отдельный вид) был той ветвью, которая не имеет к Homo никакого отношения.


Откуда взялся человек?

Специалисты уже лет сорок подозревают, что прямая, как стрела, линия наследования от Homo habilis через Homo erectus к Homo sapiens — чрезмерное упрощение. И в этом году было представлено, пожалуй, наиболее солидное доказательство тому, что к нам ведёт несколько эволюционных тропинок. Анализ трёх образцов, обнаруженных близ озера Туркана (Кения), показал, что 1,7−2 млн лет назад в Восточной Африке бок о бок с Homo erectus жили ещё как минимум два представителя рода Homo.

Один из черепов (KNM-ER 62000) с относительно крупной полостью и длинным, плоским лицом удивительно похож на образец 1470, который был обнаружен в том же районе в 1972 году и который позволил едва ли не впервые высказать мысль о многочисленности наших предков. Судя по новой находке, подобные черты не случайность.


Неандертальцы, денисовцы... Да сколько их было-то?

А сожительствовало с человеком разумным явно больше видов Homo, чем мы себе воображали. На юго-западе Китая в Пещере благородного оленя (или просто в Оленьей) обнаружены останки четырёх особей, которые могут оказаться представителями неизвестного науке вида. Поражает уже то, что костям всего 14,5−11,5 тыс. лет: до сих пор самому юному представителю рода Homo, отличному от sapiens и обнаруженному в континентальной части Восточной Азии, было 100 тыс. лет.

Учёные указывают на смесь архаичных, современных и уникальных черт: округлая черепная коробка с выступающими надбровными дугами, плоское, но короткое лицо с широким носом и выступающими челюстями, но без человеческого подбородка. Мозг весьма умеренного размера, лобные доли выглядят по-современному, а теменные — примитивны и малы. Зато коренные зубы больше, чем у людей.

Стоит отметить, что в 1979 году в Китае уже находили аналогичный череп. Ждём теперь полноценного антропологического и генетического анализа, а также результатов дальнейших раскопок. Между прочим, некоторые специалисты и раньше предупреждали, что, как только копать начнут во всём мире, мы сразу же убедимся в жалкой неполноте наших представлений об антропогенезе.